ОТЕЛЬ ATLANT. г. Севастополь

По свидетельству очевидцев, в собравшейся на Поле свободы толпе раздавались возгласы: «Хотим объединиться со страной!» (т. е. с Дунайскими княжествами).

Однако не только в принятых документах, но и в речах руководителей этот призыв отражения не нашел.

Можно сказать, что румыны Трансильвании выступили с развернутой программой демократических реформ, в которой требования и буржуазии и крестьян.

Многозначительными были, однако, некоторые оттенки.

Так, в речи Бэрнуциу говорилось об отмене «по мере возможности» крепостничества, что отражало либеральные, но отнюдь не революционные настроения трансильванской румынской буржуазии и свидетельствовало о ее лояльной позиции по отношению к династии Габсбургов.

Традиционный крестьянский монархизм устроители собрания использовали в полной мере: «румынская нация» их устами заявила «о своей вечной и непоколебимой преданности императору и австрийскому дому». Тревожные националистические ноты прозвучали в выступлении С. Бэрнуциу: врагами крестьян-румын он объявил не помещиков-венгров и саксонскую буржуазию, а «три нации» — мадьяр, саксов и секеев.

Речи этого лидера способствовали не сплочению, а размежеванию, а затем и конфронтации тех сил, союз которых был необходим для победы революции. Усилению национальных противоречий содействовали и руководители трансильванских мадьяр, которые форсировали процесс объединения с Венгрией.

Выдвинутые в Блаже требования даже не были рассмотрены. В обстановке, нисколько не способствовавшей спокойному и осторожному решению наболевшего вопроса, в Клуже (улицы были заполнены демонстрантами, провозглашавшими: «Уния или смерть!

») собралось трансильванское Государственное собрание. Тщетно газета пештских радикалов предупреждала о том, что «уния Трансильвании с Венгрией без румын вообще не должна обсуждаться».

Все 205 назначенных кайзером и НО выборных членов Государственного собрания, среди которых почти не было румын, высказались за вхождение области в Венгрию.