ОТЕЛЬ ATLANT. г. Севастополь

Их требования не выходили за самые скромные рамки, существующие в каждом государстве, где закон не является химерой, а положение, когда все перевернуто вверх дном, не представляется в порядке вещей». В результате скатывания друзей молодости на позиции дюжинного реформизма Н. Бэлческу остался в глубоком одиночестве. Он страдает от бездействия, от бесконечного потока прокламаций и протестов.

«Париж полон румынскими реакционерами, но все они выдают себя за революционеров»,-с горечью заключает Бэлческу. Он погружается в исторические исследования: «Я по уши окунулся в жуткие фолианты и ищу в них примеры отваги предков; подлых же современников я послал к черту».

Смертельная болезнь подтачивает силы Бэлческу. Тщетно взывает он к другу Иону Гике: «Неужели ты веришь, что нас спасет дипломатия, а не революция?

Тебя пугает, что кабинеты сочтут нас революционерами?

» Но никто не слышит его затухающего голоса. Бэлческу сошел в могилу 33 лет от роду, его похоронили в далекой Сицилии в безвестной могиле вместе с другими бедняками.

Обнаружить останки революционера до сих пор не удалось…

Соратники Бэлческу в лучшем случае сохранили либеральные убеяодения, в худшем — пошли еще дальше вправо.

Из двух путей объединения -«снизу», с опорой на широкое народное движение и глубокими социальными преобразованиями, или «сверху», в союзе с помещиками, при поддержке некоторых европейских держав, с проведением либеральных реформ, они выбрали второй. А он с неизбежностью вел руководителей румынских унионистов в тенеты европейской дипломатии.

Используя традиционные политические связи между Дунайскими княжествами и Францией, высокий престиж французской культуры, то обстоятельство, что из Парижа на весь мир прозвучали лозунги свободы, равенства и братства, унионисты взяли курс на достижение объединения с помощью Второй империи Луи-Наполеона Бонапарта.