ОТЕЛЬ ATLANT. г. Севастополь

Если урожай пшеницы в Валахии составлял семь гектолитров с гектара, то во Франции на худших землях он был вдвое выше. «Опыт повсеместно показывает, что свободный труд продуктивнее подневольного»,-писал сторонник объединения Л Г. Голеску. В итоге из 5 млн жителей княжеств 4-5 тыс. жили в достатке, 50 человек утопали в роскоши, а остальные прозябали в нищете.

Вместе с тем, выступая за отмену феодальных повинностей, обуржуазившиеся бояре не проявляли особого желания расстаться с унаследованными от родителей землями. В этом они находили общий язык с той частью консервативно настроенных помещиков, которая тоже выступала за объединение княжеств.

Сотрудничество строилось на базе умеренной социальной программы: бояре готовы были отказаться от таких привилегий, как монопольное право на занятие должностей и освобождение их от налогов, признать связанные с буржуазным правопорядком свободы, слегка потесниться у власти и допустить к ней выходцев из буржуазии, с тем чтобы общими силами оградить свое господство от посягательств «низов». «Убеждены, что объединение даст силу, обеспечит процветание в будущем нашей родины; торговля — душа изобилия и двигатель цивилизации во всех странах, преуспевает лишь в сильном, хорошо организованном государстве»,-писали в те годы купцы Бухареста.

Обсуждение главного социального вопроса — с молчаливого согласия и буржуазии и помещиков откладывалось до более спокойных времен, до создания «сильного, хорошо организованного государства».

Руководители унионистов с готовностью заверяли: «Клянемся нашей честью перед людьми и самим богом, что будем с чувством религиозного благоговения относиться к собственности каждого, какого бы рода она ни была». Умерил свой пыл и К. Росетти.

По его мнению, достаточно пойти на разумные уступки — и все будет хорошо. Экономист Ион Страт в книге, изданной в Париже, сообщал: «Так называемые революционеры не были революционерами в том смысле, который придают этому слову в большинстве стран Европы.